Политика США и геополитическая динамика Ближнего Востока.
Наши прошлые ошибки и видение будущего.
Автор: Charles W. Freeman, Jr.
Переводчик: Владислав Краснов (W. GeorgeKrasnow)
«Надо подходить к Ближнему Востоку, каким он есть, а не таким, каким мы хотели бы его видеть. США должны вернуться к внешней политике на основе реализма и анализа фактов, а не фантазий», говорит Фриман, бывший посол США в Саудовской Аравии, что особенно актуально в свете теракта в Орландо 12 июня 2016. Переводчик позволил себе выделить курсивом яркие места, в частности, похвалу Фримана политике Путина и России вообще.
Выступление Чарльза Фримана 9 июня 2016 в Центре Национальных Интересов, Вашингтон, округ КолумбияЧарльз («Чез») Фриман Младший (Charles W. Freeman, Jr.), бывший посол США в Саудовской Аравии и чиновник Пентагона, которого в 2009 президент Обама прочил в председатели Национального Совета по Разведке (theNational Intelligence Council). Сейчас он феллоу в Институте Уотсона при Университете Браун.
Наши прошлые ошибки и видение будущего.
Автор: Charles W. Freeman, Jr.
Переводчик: Владислав Краснов (W. GeorgeKrasnow)
«Надо подходить к Ближнему Востоку, каким он есть, а не таким, каким мы хотели бы его видеть. США должны вернуться к внешней политике на основе реализма и анализа фактов, а не фантазий», говорит Фриман, бывший посол США в Саудовской Аравии, что особенно актуально в свете теракта в Орландо 12 июня 2016. Переводчик позволил себе выделить курсивом яркие места, в частности, похвалу Фримана политике Путина и России вообще.
Выступление Чарльза Фримана 9 июня 2016 в Центре Национальных Интересов, Вашингтон, округ КолумбияЧарльз («Чез») Фриман Младший (Charles W. Freeman, Jr.), бывший посол США в Саудовской Аравии и чиновник Пентагона, которого в 2009 президент Обама прочил в председатели Национального Совета по Разведке (theNational Intelligence Council). Сейчас он феллоу в Институте Уотсона при Университете Браун.
Меня просили дать моё видение геополитической динамики на Ближнем Востоке, рассказать о переустройстве отношений между странами и перспективах возвращения к стабильности в регионе. Хочется думать, что вы уже читали мою последнюю книгу о продолжающейся авантюрной политике США в этом регионе (America's Continuing Misadventures in the Middle East). Увы, этих бессчётных авантюр было так много, что нелегко обрисовать их кратко и с оптимизмом.
Двести восемнадцать лет назад Наполеон вознамерился захватить Мальту. Его целью было убрать это препятствие, чтобы потом подчинить Египет революционной Франции. Уже 1 июля 1798 года его войска начинают вторжение в Египет. Военные операции Наполеона в Египте, а потом и в Палестине, положили начало двум столетиям Западных попыток видоизменить Ближний Восток. Сначала Европейские империалистические державы, а в последнее время Соединенные Штаты, неоднократно пытались передать арабам, персам и туркам светские ценности европейского Просвещения, демократизировать их, навязать им западные модели управления вместо коренных, исламских систем. Сейчас они взяли на себя ещё и дополнительную миссию убедить их принять в свою среду еврейское государство.
Теперь уже очевидно, что этот эксперимент просветительной дипломатии, в купе с военными экспедициями, окончательно провалился. Администрация следующего президента унаследует слишком ослабленный потенциал, чтобы суметь повлиять на эволюцию Ближнего Востока. В нынешний предвыборный сезон бесконечных глупостей и фарса нашлись те, кто в этой неудаче винит только президента Обаму. Дескать, вот если бы он по-настоящему бомбил Сирию, если бы аннулировал решение предшественника о выводе американских войск из Ирака, отказался бы идти на компромисс с Ираном по ядерному вопросу, половчее бы прогнулся под Нетаньяху, то старый порядок на Ближнем Востоке восторжествовал бы, и США управляли бы там с командных высот.
Но это всё вздор. На самом деле, непонимания жизни и проблем Ближнего Востока происходит от более давних тенденций, чем очевидные ошибки исполнительной власти или руководителей Конгресса в Вашингтоне. Как у американцев, так и у наших партнеров на Ближнем Востоке сложились совершенно противоречивые интересы и приоритеты. Как только общие ценности обозначались, они тут же и растворялись. Тем временем произошли огромные перемены в гео-экономике, на рынке энергоресурсов, в равновесии сил, демографии, религиозных идеологиях, и в отношении этих стран к Америке (и не только к правительству США). Катализатором этих перемен были исторические промахи внешней политики США.
По масштабам эти грубые промахи сопоставимы с попытками французов и немцев завоевать Россию. Или с решением Японии внезапно атаковать США. Последствия этих промахов таковы, что продолжение нынешнего курса нашей внешней политики не только нам не под силу, но и контрпродуктивно.
Промах №1 был сделан, когда мы не сумели увенчать военную победу над Ираком Саддама Хуссейна в 1991 году миром с Багдадом. Никаких усилий не было сделано, чтобы примирить Ирак с результатами его поражения. Вместо этого победителям попытались навязать сложные, но ранее неупомянутые условия в виде резолюции №687 Совета Безопасности ООН– так называемую «Мать всех резолюций». Для новой расстановки сил в Персидском заливе была использована военная мощь, но не было дипломатического видения. Президентство Джорджа Буша Старшего так и закончилось, не решив вопроса о том, как превратить нашу победу в мир в Персидском заливе.
Состояние войны продолжается до тех пор, пока потерпевшие поражение правители не примирятся с его политическими следствиями. Саддам на словах согласился с резолюцией № 687 Совета Безопасности ООН, но отнёсся к ней не более серьёзно, чем Нетаньяху и его предшественники относятся к целому набору разных резолюций Совета Безопасности. Резолюции настаивают на том, чтобы Израиль разрешил палестинцам вернуться в свои дома, из которых они были изгнаны, или уйти с палестинских земель, которые израильтяне захватили и теперь заселяют. Как и войны Израиля с арабами, война Америки с Ираком вошла в серию ремиссий, и по истечению каждой ремиссии война возобновляется.
Вывод: Разработка стратегии перехода состояния войны в состояние мира с побеждёнными странами должна войти в привычку США.
Промахом № 2 был внезапный отказ в 1993 году от стратегии поддержания мира в Персидском заливе через поддержание равновесия сил. Без всякого предварительного уведомления или объяснения, администрация Клинтона вдруг заменила испытанный метод равновесия сил на стратегию «двойного сдерживания» и Ирака, и Ирана. В течение многих десятилетий, «оффшорная» балансировка двух соперников друг против друга позволяла США поддерживать стабильность в регионе без размещения войск, кроме очень небольшого морского контингента, в Персидском заливе. Когда региональный баланс сил был нарушен в результате ирано-иракской войны, Вашингтон вмешался, чтобы восстановить его, подчеркнув при этом, что коль скоро Кувейт будет свободным и Ирак возвращён в свои границы, то и войска США будут выведены.
Новая политика «двойного сдерживания» привела к необходимости постоянной дислокации крупных военно-воздушных и наземных сил США в Саудовской Аравии, Кувейте и Катаре, а также к расширению военно-морского присутствия в Бахрейне и Объединенных Арабских Эмиратах. Присутствие вооружённых сил США в регионе стало главным политическим и социально-экономическим раздражителем, что и привело к созданию Аль-Каида и теракту 9-го сентября 2001 в Нью-Йорке и Вашингтоне. Политику «Двойного сдерживания» можно было бы оправдать как способ обороны Израиля против двух наиболее мощных региональных противников, Ирана и Ирака. Но для стабилизации ситуации в Персидском заливе такая политика не имела никакого смысла.
Списав Ирак в качестве балансира Ирана, политика двойного сдерживания открыла путь для американской авантюры с удалением режима в Багдаде в 2003. Эта опрометчивая военная операция США де-факто привела к сближению Ирака с Ираном, дестабилизации и разделу Ирака, дестабилизации и разделу Сирии, и к возникновению так называемого «исламского государства» (Даэш). Тем временем лавина беженцев угрожает подорвать устои Европейского Союза. Более того, поскольку Ирак вошёл в сферу иранского влияния, у нас нет надёжного способа вернуться к офшорной балансировке сил. Вооружённые силы США попросту застряли в Персидском заливе. Этот факт является главным политическим раздражителем, делающим теракты против нас неизбежными, как на территории США, так и на американцев за рубежом.
Вывод: Соединенные Штаты должны найти какую-то альтернативу постоянному присутствию наших гарнизонов в Персидском заливе.
Промах № 3 был совершён в декабре 2001 года, когда карательную экспедицию в Афганистане преобразовали в долгосрочную военную операцию по умиротворению. Вскоре к ней пристегнули НАТО. Цели кампании НАТО никогда не были разъяснены, но, очевидно, имелась ввиду гарантия, что в Кабуле никогда не будет исламистского правительства. Участие как европейских, так и американских сил в этой расплывчатой миссии создало непреднамеренный эффект превращения так называемой «глобальной войны с терроризмом» в глобальный поход Запада против ислама и его последователей, как это представляется многим мусульманам. Что касается самого Афганистана, то он по-прежнему остаётся всё менее умиротворённым и всё более исламистским.
Вывод: США должны найти пути восстановления реального сотрудничества с мировым мусульманством.
Промах № 4 начался 4 февраля 2002 года, тоже в Афганистане. В этот день произошла инаугурация кампании с использованием ракет, запускаемых с беспилотных летательных аппаратов для убийства подозреваемых противников. Этот поворот в сторону роботизации войны привёл к серии массовых убийств с воздуха в растущем ареале от Западной Азии до Северной Африки. Убийства с беспилотников стали главной причиной метастазирования антизападного терроризма в глобальном масштабе.
То, что некогда было проблемой США с группами исламистов, засланными в Афганистан и Судан, стало в настоящее время всемирным явлением. Террористические движения, порождённые интервенцией США, заручились безопасными убежищами не только в Афганистане, но и в расшатанных сейчас государствах Ирака и Сирии, к которым можно причислить также Чад, Ливан, Ливию, Мали, Нигер, Нигерию, Пакистан, Синайский полуостров, Сомали и Йемен. Число их последователей растёт среди европейских мусульман. Мусульманский плацдарм создаётся и среди американцев. Короче, мы провалили так называемый тест Йоды, предложенный Дональдом Рамсфелдом для поддержания PaxAmerican: мы создаем больше террористов, чем успеваем убивать.
Вывод: США нуждаются в стратегии, которая не аннулируется её прямыми последствиями.
Промах №5 произошёл в форме скрытой помощи, которую мы оказали Ирану своим неспровоцированным вторжением в Ирак 20 марта 2003 г. Фактически тогда мы помогли Ирану создать сферу влияния, которая включает в себя большую часть Ирака, Сирию и Ливан. Новая расстановка сил нанесла стратегический ущерб нашим традиционным стратегическим партнерам, таким как Израиль и Саудовская Аравия. США показали не только военное могущество, но и геополитическую и стратегическую наивность и некомпетентность. Вместо того, чтобы закрепить наш военный успех, мы девальвировали его. Вторжение США в Ирак развязало сектантскую религиозную борьбу, которая распространяется по всему земному шару среди мусульманской четверти человечества. Вмешательство США в Ираке завершилось военной операцией «Всплеск сил», в результате которой в Багдаде укоренился проиранский режим. Только авторы этой операции считают её «победой».
Вывод: США должны иметь дело с реальностью, и не забывать о проблемах, которые они создали для других, когда помогли Ирану воссоздать сферу влияния.
Промах №6 - это то, что мы спутали причины терроризма с теми религиозными оправданиями, которые террористы придумывают, чтобы оправдать свою аморальность. Те, кто ищет возмездия за несправедливость и унижения со стороны Запада и поддерживаемых Западом режимов на Ближнем Востоке, или те, на которых смотрят, как на иностранцев в странах Европы, где они родились, озвучивают свой гнев на языке ислама. Но их попытки отомстить диктуются политическими мотивами, а не граничащими с ересью исламскими оправданиями массовых убийств. Исламизм является симптомом болезненной реакции и протеста арабов. Исламизм является следствием, а не причиной мусульманского возмущения.
Религиозная идеология, конечно, важна. Она является ключевым фактором оправдания ненависти к тем, кто не входит в их сообщество. Если для неверующих, споры о том, кто является евреем или истинным мусульманином непонятны и зачастую абсурдны, то для людей не толерантных, но наделённых функцией отлучения, такие споры определяют рамки их политического сообщества и выявляют тех, кто должен быть исключен из него. Именно они решают, кто друг или кто враг. Для тех, кого осуждают за неверие или отступничество, решения этих нетерпимых судей могут стать вопросом жизни или смерти.
В конце концов, приписывая исламу исконную ненависть к Западу, мы идём на поводу поспешного вывода, что «они ненавидят нас за то, что мы такие, какие мы есть». Это опиум для невежд. Самооправдание идёт рука об руку с отрицанием того, что поведение западных держав, включая США, в прошлом и в настоящее время, возможно, вызвало у мусульман серьёзное недовольство, которое и послужило причиной того, что кое-кто из них готов идти на смерть, чтобы отомстить за испытанные унижения. Такое самооправдание позволяет нам игнорировать проблему и не делать ничего для устранения источников мусульманского гнева. Вопрос этот кажется столь болезненным, что мы даже боимся вынести его на дискуссию.Политкорректность и трусость исключает всякую попытку проанализировать политические последствия соучастия США в угнетении и конфискации имущества миллионов палестинцев, не говоря о сотнях тысяч, если не миллионах, смертей, причинённых санкциями США, бомбардировками и ракетными ударами с наших беспилотников.
Вывод: США должны работать со своими европейскими союзниками, с Россией, как и с партнерами на Ближнем Востоке, чтобы решать проблемы, порождающие терроризм, а не отвлекаться на теологические домыслы террористов.
Промах №7 состоит в том, что после Войны Судного дня 1973 мы приняли на себя обязательстве поддерживать «качественное военное преимущество» Израиля над любым отдельным и всеми возможными противниками в регионе. Такая политика делает ненужными для Израиля любые попытки добиваться повышения безопасности невоенными средствами. Почему Израиль должен идти на риск и добиваться своей безопасности через примирение с палестинцами и другими арабскими соседями, когда он уверен в долгосрочном военном превосходстве над ними и может игнорировать политические и экономические последствия применения силы против них?
Именно уверенность Израиля в качественном военном превосходстве стала в настоящее время основным источником морального риска для еврейского государства. Следствием этой уверенности стало то, что Израиль больше полагается на краткосрочные территориальные завоевания и не делает каких-либо усилий для достижения долгосрочной безопасности через договорённость с соседними странами, устранение напряженности в отношениях с ними, и нормализацию отношений с другими странами региона. Преднамеренно или нет, но политика США гарантировала, что так называемый «мирный процесс» навсегда останется мертворожденным. Так оно и оказалось.
Отсутствие у Израиля озабоченности последствиями оккупации и роста поселений на Западном берегу и в его осаде Газы идёт рука об руку с нарастающим отступлением от общечеловеческих еврейских ценностей, которые некогда вдохновляли сионизм и его последующее отделение от еврейских общин за пределами его изменчивых границ. Жёсткая тирания еврейских поселенцев над мусульманами и христианскими арабами, которых они вытеснили из их жилищ, поддерживается субсидиями США. Такой подход к завоёванным территориям, в долгосрочной перспективе, не поможет Израилю выжить. Это формула нравственной и политической самоделигитимации Государства Израиль. Она ведёт к окончательной потере Израилем незаменимой американской политической, военной и иной поддержки.
Вывод: США должны отучить Израиль от его зависимости от американского социального обеспечения (welfare) и положить конец безусловным обязательствам, которые подталкивают еврейское государство к самоубийственному поведению.
Промах №8 состоит в том, что сами основы политики США в отношении к Ближнему Востоку держатся на дедукции от идеологических фантазий и политических посылов, а не на индуктивных рассуждениях и анализе конкретной реальности. Все промахи Америки нельзя списать на ошибочные «развед-данные». Они являются результатом идеологической политизации процесса выработки стратегии. Источниками ошибок стали привычки выдавать желаемое за действительное, слушать избирательно то, что нравится, и судить о вещах по их зеркальному отражению. Вот примеры:
✦ Убежденность в том, что, вопреки результатам инспекции ООН и множеству других доказательств, программа Саддама по разработке оружия массового уничтожения представляет непосредственную опасность, и может быть остановлена только его свержением;
✦ Уверенность в том, что, несмотря на документальные свидетельства о светском характере правительства Саддама, он наверняка был в сговоре с религиозными фанатиками Аль-Каиды, ибо он араб, мусульманин, и вообще мерзавец;
✦ Постулат о том, что военное присутствие США в Ираке будет кратким, приятным и недорогим;
✦ Убеждение, что нарушение конфессионального и этнического равновесия в Ираке, Ливии, Сирии и Ливане не приведет к распаду общества и не разожжёт более широкий межрелигиозный конфликт;
✦ Склонность приписывать населению Ирака политические взгляды и стремления, преобладавшие среди иракских эмигрантов и ссыльных за рубежом;
✦ Смехотворные ожидания, что, за малым исключением, население Ирака будет приветствовать войска США как освободителей;
✦ Упёртая убеждённость, что Израилю мир нужнее, чем земля;
✦ Импульсивная склонность принимать самосуд арабской улицы за процесс демократизации;
✦ Уверенность, что свободные и справедливые выборы в таких странах, как Палестина и Египет, поставят к власти либералов, а не исламистских националистов;
✦ Убеждённость, что удаление плохих парней из правительств таких стран, как Ливия, Йемен, или Сирия, приведет к приходу лучших лидеров и к расцвету там мира, свободы и внутреннего спокойствия; а также
✦ Воображение, что у таких диктаторов как Башар аль-Асад мало народной поддержки, и поэтому их можно легко свергнуть.
Я мог бы продолжать, но не буду. Думаю, что всё и так ясно. Надо подходить к Ближнему Востоку, каким он есть, а не таким, каким мы хотели бы его видеть. США должны вернуться к внешней политике на основе реализма и анализа фактов, а не фантазий.
Все эти грубые ошибки усугубляются постоянной заменой стратегии на военную тактику. За исключением успеха нашей дипломатии в ядерной сделке с Ираном, все разговоры о внешней политике США, даже и в нынешней президентской кампании, сводятся исключительно к корректировке численности войск, бомбить ли кого и когда, о параметрах применения анти-террористической доктрины, когда и как использовать спецназ, нужны ли наши наземные войска, и т. д. Но ни слова не говорится о каких-либо стратегических целях, кроме убийства людей. Предлагают самые разные военные операции, но никто не задаётся вопросом: «А что потом?»
Все военные операции, если они не направлены на достижение определенной политической цели, сводятся к насилию ради насилия, и поэтому они создают больше проблем, чем решают.Это характерно для военных операций, которые не подчинены целям дипломатии. Достаточно вспомнить операции Израиля в Газе и наше участие в кампаниях Саудовской Аравии в Ираке, Ливане, Ливии и Йемене.
Для контраста, взгляните на военные интервенции, которые были заранее ограничены в своих целях, размахе и продолжительности. По достижении цели они приходят к концу и завершаются постепенной эвакуацией, особенно, если им удаётся создать из местного населения боеспособные вооружённые силы, доказавшие свою доблесть на поле боя. Примером является успешная операция США в Афганистане до нападения на Toра Бора. Первый раунд российской военной интервенции в Сирии является другим примером успеха.
Военная интервенция США в Афганистане в октябре 2001 года была задумана как карательная операция. Перед ней ставились две конкретные цели: (1) ликвидировать Аль-Каиду и (2) наказать её афганских хозяев талибов так, чтобы им неповадно было давать убежище «террористам глобального охвата». США шли к своей целям, поддерживая, в основном, непуштунских повстанцев против, в основном, пуштунского Талибана, который, однако, проявил большой военно-политический потенциал и упорство. Ограниченное участие американцев и англичан в разведывательных операциях, применение спецназа, наземное управление ударов с воздуха склонили чашу весов в пользу Северного альянса и против талибов. В течение немногим более двух месяцев, талибы были изгнаны из Кабула и последние повстанцы Аль-Каиды были убиты или изгнаны из Афганистана. Мы достигли наших целей.
Но вместо того, чтобы объявить победу и протанцевать домой с поля боя, мы перенесли «футбольные ворота» глубже в Афганистан. США превратили карательную операцию в бессрочную военную кампанию и привлекли к ней НАТО, чтобы установить послушное правительство в Кабуле для строительства государства, дружественного феминизму и владельцам маковых полей. Маки там по-прежнему цветут махровым цветом. Всё остальное стало эфемерным.
Вмешательство Путина в Сирии в 2015 году полагались на ингредиенты, аналогичные тем, что применялись США в Афганистане до Тора Бора. Россия ввела ограниченный контингент военно-воздушных сил и спецназа в поддержку сирийского правительства, которое наглядно доказало свою живучесть за более четырёх лет усилий исламистов свергнуть его. России провозгласила четкие политические цели и вела военную кампанию в их параметрах.
Москва упростила сложность политической ситуации в Сирии до бинарного выбора между жизнью при светской диктатуре режима Асада или под властью исламистских фанатиков. И при этом она укрепила российско-иранский альянс. Он сделала ставку на то, что государственное единство Сирии может быть восстановлено, но и получила гарантии, что в любом случае, у неё не будет недостатка в клиентах в Сирии и что она не будет выбита со своих баз в Тартусе и Латакии.
России удалось вовлечь США в достойный дипломатический процесс умиротворения, в котором удаление режима Асада не является темой обсуждения, а Россия и Иран выступают в качестве основных участников. Россия способствовала переобучению, переоснащению, и восстановлению боевого духа правительственных войск, вынудив их противников исламистов к обороне и отступлению. Доказав весомость России в качестве партнёра в борьбе с терроризмом, военная операция добилась цели обеспечения внутренней безопасности России, ибо ей удалось уменьшить и поставить под контроль растущую исламистскую угрозу в её границах.
Москва также наложила свои руки на запорный кран для потока беженцев в Европу из Западной Азии, что ставит под вопрос выживание Европейского Союза. Тем самым Москва доказала незаменимую значимость России в европейских делах. Она продемонстрировала свою повышенную боеспособность и восстановила себя в качестве основного игрока на Ближнем Востоке. Более того, Россия дала миру понять, что её клиенты могут на неё положиться в минуту опасности, в отличие от США, которые в 2011 году позорно отреклись от Хосни Мубарака. Правда, успеху России способствовал разлад отношений с Турцией, но Москва дала понять, что и эту цену она готова заплатить.
Конечно, недуги государственного управления в Сирии продолжаются. Но это происходит также в Ираке, Ливии, Сомали и Йемене. Иордания и Бахрейн тоже страдают от повышенного давления. Тунис и Турция, недавно cчитавшиеся аватарамидемократического исламизма, кажется, теперь считают демократию обузой для себя. Израиль душит Газу, заглотив при этом остальную часть Палестины живьём. Саудовская Аравия, Объединенные Арабские Эмираты, Бахрейн и находятся на грани войны с Ираном, который приближается к нормализации отношений с Европой и Азией, если и не с Америкой. Кувейт, Оман, Катар стараются держаться подальше от схватки. Египет, некогда тяжеловес арабского мира, в настоящее время живет на подачки от арабов Персидского залива и мучается в тисках военного положения. Судан разделён, убран со сцены на второй план, и подвергнут остракизму со стороны Запада.
Калейдоскоп Ближнего Востока до сих пор не пришел в состояние покоя. Вероятно, в будущем политическая география региона будет отличаться от своих прошлых и нынешних контуров. Но ещё нельзя предсказать, как будет выглядеть его карта.
Лозунг «та же политика, но круче» наверняка произведёт ещё больше беспорядка, чем сейчас. Что же надо сделать? Возможно, мы должны начать с исправления некоторых грубых ошибок, которые произошли из нашего фантазёрства. Мировая зависимость от энергоносителей Персидского залива не уменьшилась. А наша уменьшилась. Это дает нам некоторую свободу маневра. Мы должны использовать эту свободу.
Мы должны пристегнуть наши военные возможности к дипломатии, а не наоборот. Ключ к восстановлению равновесия сил в Персидском заливе надо искать в нашей способности подключить Ирак в нашу поддержку. Это позволит нам сократить наше присутствие там до уровня, который не вызывает враждебной реакции населения и вернуться к политикеоффшорной балансировки (offshore balancing).
Этого можно добиться только в том случае, если сунниты Саудовской Аравии и других стран Персидского залива вновь откроют для себя, что есть различия между шиизмом иракского Наджафа и шиизмом иранского города Кум. Шииты Наджафа склонны к фатализму и поддержке иракского национализма. Шииты Кума более напористые универсалисты и активисты. Саудовцы и их союзники должны солидаризироваться с шиитами в Ираке как с арабами, а не бичевать их как еретиков. Ограниченная нормализация отношений Ирана с Западом, в том числе с США, неизбежна. Стратеги среди наших арабских партнеров в регионе должны предвидеть вероятность этого. А мы должны готовить их к этому.
Такая корректива потребует определённого усердия со стороны США. Она потребует от саудовцев и их союзников отказаться от политики, основанной на сектантстве салафитов, которой они следовали чуть не десять лет, и вернуться к изначальной веротерпимости ислама. Кроме того, независимо от состояния американо-иранских отношений, они должны добиваться нормализации отношений с Ираном. Если Саудовская Аравии и их союзники не откажутся от сектантства и не придут к сосуществованию с Ираном, им остаётся только обороняться, Ирак останется в сфере иранского влияния, а регион будет лихорадить от религиозных войн. Лихорадить будет и американцев и наших европейских союзников.
Исламизм является крайней формой политического ислама. Эта вредоносная идеология делает нам политический вызов. Но такой вызов не был принят за исключением Саудовской Аравии. Там велась согласованная пропагандистская кампания, которая по существу заклеймила эту исламскую ересь. Однако никаких усилий не было сделано для создания коалиции для ведения просветительной кампании во всём регионе. Такая коалиция необходима для решения политических проблем, которые мусульманские экстремисты создают, чтобы подорвать региональную стабильность и безопасность Запада. Только саудовцы и те, к кому салафиты относятся с доверием, могут возглавить борьбу против радикального исламизма. Это именно тот случай, когда для США имеет смысл «руководить из тыла».
Наверно, американцам выгоднее в этом случае быть ведомыми. Только так мы сможем одолеть наше невежество об исламе, приведшее к нашим поражениям. Исламофобия стала столь же американским явлением, как и массовые убийства из огнестрельного оружия. Предполагаемый кандидат в президенты от одной из двух наших главных партий предложил запретить мусульманам въезд в США. Это предложение отражает настроение в стране, несовместимое с необходимостью сотрудничества с нашими мусульманскими партнерами в борьбе с экстремизмом в мире. Если мы не одолеем наше невежество об Исламе, мы будем платить за это не только казной, но и кровью. И очень обильно.
Наконец, США должны прекратить бесконтрольно выдавать незаполненные чеки нашим партнерам в регионе, склонным к ошибочной и контрпродуктивной политике и действиям, которые причиняют ущерб как нашим американским интересам, а также своим собственным. Скажем «Нет» действиям в Йемене. Скажем «Нет» операциям в Газе. «Нет» угрозам Ливану. Никаких новых военных гарантий для Израиля, если его дипломатии не направлена на достижение долгосрочной безопасности.
Очевидная трудность принятия любой из этих корректив состоит в том, что мы далеко отклонились от эффективного подхода к делам на Ближнем Востоке и подорвали нашу способность вносить вклад в дело мира и стабильности в этом регионе. Наши средства массовой информации легковерны, и как попугаи повторяют официальную линию. Наши политики привержены выдумкам, которые не имеют ничего общего с реалиями Ближнего Востока. Наше правительство нефункционально. А наши политики ... ну ... подберите-ка слово сами.
Откровенно говоря, надежда на то, что, наконец, мы совместим политику с делом, не очень велика. Но история не простит нам, если мы не учтём определения, которое Эйнштейн дал безумию: делать всё то же самое, но - ожидать других результатов. Лучших результатов не будет.
КОНЕЦ
Переводчик: Д-р Владислав Краснов (также W. George Krasnow), бывший профессор и директор Русского отдела Монтерейского Институра Международных Отношений в Калифорнии. Сейчас он возглавляет общество американцев за дружбу с Россией "Добрая Воля". Перевод сделан для сайта этого общества www.raga.org.
© W. George Krasnow, 2016
RAGA News
www.RAGA.org
Двести восемнадцать лет назад Наполеон вознамерился захватить Мальту. Его целью было убрать это препятствие, чтобы потом подчинить Египет революционной Франции. Уже 1 июля 1798 года его войска начинают вторжение в Египет. Военные операции Наполеона в Египте, а потом и в Палестине, положили начало двум столетиям Западных попыток видоизменить Ближний Восток. Сначала Европейские империалистические державы, а в последнее время Соединенные Штаты, неоднократно пытались передать арабам, персам и туркам светские ценности европейского Просвещения, демократизировать их, навязать им западные модели управления вместо коренных, исламских систем. Сейчас они взяли на себя ещё и дополнительную миссию убедить их принять в свою среду еврейское государство.
Теперь уже очевидно, что этот эксперимент просветительной дипломатии, в купе с военными экспедициями, окончательно провалился. Администрация следующего президента унаследует слишком ослабленный потенциал, чтобы суметь повлиять на эволюцию Ближнего Востока. В нынешний предвыборный сезон бесконечных глупостей и фарса нашлись те, кто в этой неудаче винит только президента Обаму. Дескать, вот если бы он по-настоящему бомбил Сирию, если бы аннулировал решение предшественника о выводе американских войск из Ирака, отказался бы идти на компромисс с Ираном по ядерному вопросу, половчее бы прогнулся под Нетаньяху, то старый порядок на Ближнем Востоке восторжествовал бы, и США управляли бы там с командных высот.
Но это всё вздор. На самом деле, непонимания жизни и проблем Ближнего Востока происходит от более давних тенденций, чем очевидные ошибки исполнительной власти или руководителей Конгресса в Вашингтоне. Как у американцев, так и у наших партнеров на Ближнем Востоке сложились совершенно противоречивые интересы и приоритеты. Как только общие ценности обозначались, они тут же и растворялись. Тем временем произошли огромные перемены в гео-экономике, на рынке энергоресурсов, в равновесии сил, демографии, религиозных идеологиях, и в отношении этих стран к Америке (и не только к правительству США). Катализатором этих перемен были исторические промахи внешней политики США.
По масштабам эти грубые промахи сопоставимы с попытками французов и немцев завоевать Россию. Или с решением Японии внезапно атаковать США. Последствия этих промахов таковы, что продолжение нынешнего курса нашей внешней политики не только нам не под силу, но и контрпродуктивно.
Промах №1 был сделан, когда мы не сумели увенчать военную победу над Ираком Саддама Хуссейна в 1991 году миром с Багдадом. Никаких усилий не было сделано, чтобы примирить Ирак с результатами его поражения. Вместо этого победителям попытались навязать сложные, но ранее неупомянутые условия в виде резолюции №687 Совета Безопасности ООН– так называемую «Мать всех резолюций». Для новой расстановки сил в Персидском заливе была использована военная мощь, но не было дипломатического видения. Президентство Джорджа Буша Старшего так и закончилось, не решив вопроса о том, как превратить нашу победу в мир в Персидском заливе.
Состояние войны продолжается до тех пор, пока потерпевшие поражение правители не примирятся с его политическими следствиями. Саддам на словах согласился с резолюцией № 687 Совета Безопасности ООН, но отнёсся к ней не более серьёзно, чем Нетаньяху и его предшественники относятся к целому набору разных резолюций Совета Безопасности. Резолюции настаивают на том, чтобы Израиль разрешил палестинцам вернуться в свои дома, из которых они были изгнаны, или уйти с палестинских земель, которые израильтяне захватили и теперь заселяют. Как и войны Израиля с арабами, война Америки с Ираком вошла в серию ремиссий, и по истечению каждой ремиссии война возобновляется.
Вывод: Разработка стратегии перехода состояния войны в состояние мира с побеждёнными странами должна войти в привычку США.
Промахом № 2 был внезапный отказ в 1993 году от стратегии поддержания мира в Персидском заливе через поддержание равновесия сил. Без всякого предварительного уведомления или объяснения, администрация Клинтона вдруг заменила испытанный метод равновесия сил на стратегию «двойного сдерживания» и Ирака, и Ирана. В течение многих десятилетий, «оффшорная» балансировка двух соперников друг против друга позволяла США поддерживать стабильность в регионе без размещения войск, кроме очень небольшого морского контингента, в Персидском заливе. Когда региональный баланс сил был нарушен в результате ирано-иракской войны, Вашингтон вмешался, чтобы восстановить его, подчеркнув при этом, что коль скоро Кувейт будет свободным и Ирак возвращён в свои границы, то и войска США будут выведены.
Новая политика «двойного сдерживания» привела к необходимости постоянной дислокации крупных военно-воздушных и наземных сил США в Саудовской Аравии, Кувейте и Катаре, а также к расширению военно-морского присутствия в Бахрейне и Объединенных Арабских Эмиратах. Присутствие вооружённых сил США в регионе стало главным политическим и социально-экономическим раздражителем, что и привело к созданию Аль-Каида и теракту 9-го сентября 2001 в Нью-Йорке и Вашингтоне. Политику «Двойного сдерживания» можно было бы оправдать как способ обороны Израиля против двух наиболее мощных региональных противников, Ирана и Ирака. Но для стабилизации ситуации в Персидском заливе такая политика не имела никакого смысла.
Списав Ирак в качестве балансира Ирана, политика двойного сдерживания открыла путь для американской авантюры с удалением режима в Багдаде в 2003. Эта опрометчивая военная операция США де-факто привела к сближению Ирака с Ираном, дестабилизации и разделу Ирака, дестабилизации и разделу Сирии, и к возникновению так называемого «исламского государства» (Даэш). Тем временем лавина беженцев угрожает подорвать устои Европейского Союза. Более того, поскольку Ирак вошёл в сферу иранского влияния, у нас нет надёжного способа вернуться к офшорной балансировке сил. Вооружённые силы США попросту застряли в Персидском заливе. Этот факт является главным политическим раздражителем, делающим теракты против нас неизбежными, как на территории США, так и на американцев за рубежом.
Вывод: Соединенные Штаты должны найти какую-то альтернативу постоянному присутствию наших гарнизонов в Персидском заливе.
Промах № 3 был совершён в декабре 2001 года, когда карательную экспедицию в Афганистане преобразовали в долгосрочную военную операцию по умиротворению. Вскоре к ней пристегнули НАТО. Цели кампании НАТО никогда не были разъяснены, но, очевидно, имелась ввиду гарантия, что в Кабуле никогда не будет исламистского правительства. Участие как европейских, так и американских сил в этой расплывчатой миссии создало непреднамеренный эффект превращения так называемой «глобальной войны с терроризмом» в глобальный поход Запада против ислама и его последователей, как это представляется многим мусульманам. Что касается самого Афганистана, то он по-прежнему остаётся всё менее умиротворённым и всё более исламистским.
Вывод: США должны найти пути восстановления реального сотрудничества с мировым мусульманством.
Промах № 4 начался 4 февраля 2002 года, тоже в Афганистане. В этот день произошла инаугурация кампании с использованием ракет, запускаемых с беспилотных летательных аппаратов для убийства подозреваемых противников. Этот поворот в сторону роботизации войны привёл к серии массовых убийств с воздуха в растущем ареале от Западной Азии до Северной Африки. Убийства с беспилотников стали главной причиной метастазирования антизападного терроризма в глобальном масштабе.
То, что некогда было проблемой США с группами исламистов, засланными в Афганистан и Судан, стало в настоящее время всемирным явлением. Террористические движения, порождённые интервенцией США, заручились безопасными убежищами не только в Афганистане, но и в расшатанных сейчас государствах Ирака и Сирии, к которым можно причислить также Чад, Ливан, Ливию, Мали, Нигер, Нигерию, Пакистан, Синайский полуостров, Сомали и Йемен. Число их последователей растёт среди европейских мусульман. Мусульманский плацдарм создаётся и среди американцев. Короче, мы провалили так называемый тест Йоды, предложенный Дональдом Рамсфелдом для поддержания PaxAmerican: мы создаем больше террористов, чем успеваем убивать.
Вывод: США нуждаются в стратегии, которая не аннулируется её прямыми последствиями.
Промах №5 произошёл в форме скрытой помощи, которую мы оказали Ирану своим неспровоцированным вторжением в Ирак 20 марта 2003 г. Фактически тогда мы помогли Ирану создать сферу влияния, которая включает в себя большую часть Ирака, Сирию и Ливан. Новая расстановка сил нанесла стратегический ущерб нашим традиционным стратегическим партнерам, таким как Израиль и Саудовская Аравия. США показали не только военное могущество, но и геополитическую и стратегическую наивность и некомпетентность. Вместо того, чтобы закрепить наш военный успех, мы девальвировали его. Вторжение США в Ирак развязало сектантскую религиозную борьбу, которая распространяется по всему земному шару среди мусульманской четверти человечества. Вмешательство США в Ираке завершилось военной операцией «Всплеск сил», в результате которой в Багдаде укоренился проиранский режим. Только авторы этой операции считают её «победой».
Вывод: США должны иметь дело с реальностью, и не забывать о проблемах, которые они создали для других, когда помогли Ирану воссоздать сферу влияния.
Промах №6 - это то, что мы спутали причины терроризма с теми религиозными оправданиями, которые террористы придумывают, чтобы оправдать свою аморальность. Те, кто ищет возмездия за несправедливость и унижения со стороны Запада и поддерживаемых Западом режимов на Ближнем Востоке, или те, на которых смотрят, как на иностранцев в странах Европы, где они родились, озвучивают свой гнев на языке ислама. Но их попытки отомстить диктуются политическими мотивами, а не граничащими с ересью исламскими оправданиями массовых убийств. Исламизм является симптомом болезненной реакции и протеста арабов. Исламизм является следствием, а не причиной мусульманского возмущения.
Религиозная идеология, конечно, важна. Она является ключевым фактором оправдания ненависти к тем, кто не входит в их сообщество. Если для неверующих, споры о том, кто является евреем или истинным мусульманином непонятны и зачастую абсурдны, то для людей не толерантных, но наделённых функцией отлучения, такие споры определяют рамки их политического сообщества и выявляют тех, кто должен быть исключен из него. Именно они решают, кто друг или кто враг. Для тех, кого осуждают за неверие или отступничество, решения этих нетерпимых судей могут стать вопросом жизни или смерти.
В конце концов, приписывая исламу исконную ненависть к Западу, мы идём на поводу поспешного вывода, что «они ненавидят нас за то, что мы такие, какие мы есть». Это опиум для невежд. Самооправдание идёт рука об руку с отрицанием того, что поведение западных держав, включая США, в прошлом и в настоящее время, возможно, вызвало у мусульман серьёзное недовольство, которое и послужило причиной того, что кое-кто из них готов идти на смерть, чтобы отомстить за испытанные унижения. Такое самооправдание позволяет нам игнорировать проблему и не делать ничего для устранения источников мусульманского гнева. Вопрос этот кажется столь болезненным, что мы даже боимся вынести его на дискуссию.Политкорректность и трусость исключает всякую попытку проанализировать политические последствия соучастия США в угнетении и конфискации имущества миллионов палестинцев, не говоря о сотнях тысяч, если не миллионах, смертей, причинённых санкциями США, бомбардировками и ракетными ударами с наших беспилотников.
Вывод: США должны работать со своими европейскими союзниками, с Россией, как и с партнерами на Ближнем Востоке, чтобы решать проблемы, порождающие терроризм, а не отвлекаться на теологические домыслы террористов.
Промах №7 состоит в том, что после Войны Судного дня 1973 мы приняли на себя обязательстве поддерживать «качественное военное преимущество» Израиля над любым отдельным и всеми возможными противниками в регионе. Такая политика делает ненужными для Израиля любые попытки добиваться повышения безопасности невоенными средствами. Почему Израиль должен идти на риск и добиваться своей безопасности через примирение с палестинцами и другими арабскими соседями, когда он уверен в долгосрочном военном превосходстве над ними и может игнорировать политические и экономические последствия применения силы против них?
Именно уверенность Израиля в качественном военном превосходстве стала в настоящее время основным источником морального риска для еврейского государства. Следствием этой уверенности стало то, что Израиль больше полагается на краткосрочные территориальные завоевания и не делает каких-либо усилий для достижения долгосрочной безопасности через договорённость с соседними странами, устранение напряженности в отношениях с ними, и нормализацию отношений с другими странами региона. Преднамеренно или нет, но политика США гарантировала, что так называемый «мирный процесс» навсегда останется мертворожденным. Так оно и оказалось.
Отсутствие у Израиля озабоченности последствиями оккупации и роста поселений на Западном берегу и в его осаде Газы идёт рука об руку с нарастающим отступлением от общечеловеческих еврейских ценностей, которые некогда вдохновляли сионизм и его последующее отделение от еврейских общин за пределами его изменчивых границ. Жёсткая тирания еврейских поселенцев над мусульманами и христианскими арабами, которых они вытеснили из их жилищ, поддерживается субсидиями США. Такой подход к завоёванным территориям, в долгосрочной перспективе, не поможет Израилю выжить. Это формула нравственной и политической самоделигитимации Государства Израиль. Она ведёт к окончательной потере Израилем незаменимой американской политической, военной и иной поддержки.
Вывод: США должны отучить Израиль от его зависимости от американского социального обеспечения (welfare) и положить конец безусловным обязательствам, которые подталкивают еврейское государство к самоубийственному поведению.
Промах №8 состоит в том, что сами основы политики США в отношении к Ближнему Востоку держатся на дедукции от идеологических фантазий и политических посылов, а не на индуктивных рассуждениях и анализе конкретной реальности. Все промахи Америки нельзя списать на ошибочные «развед-данные». Они являются результатом идеологической политизации процесса выработки стратегии. Источниками ошибок стали привычки выдавать желаемое за действительное, слушать избирательно то, что нравится, и судить о вещах по их зеркальному отражению. Вот примеры:
✦ Убежденность в том, что, вопреки результатам инспекции ООН и множеству других доказательств, программа Саддама по разработке оружия массового уничтожения представляет непосредственную опасность, и может быть остановлена только его свержением;
✦ Уверенность в том, что, несмотря на документальные свидетельства о светском характере правительства Саддама, он наверняка был в сговоре с религиозными фанатиками Аль-Каиды, ибо он араб, мусульманин, и вообще мерзавец;
✦ Постулат о том, что военное присутствие США в Ираке будет кратким, приятным и недорогим;
✦ Убеждение, что нарушение конфессионального и этнического равновесия в Ираке, Ливии, Сирии и Ливане не приведет к распаду общества и не разожжёт более широкий межрелигиозный конфликт;
✦ Склонность приписывать населению Ирака политические взгляды и стремления, преобладавшие среди иракских эмигрантов и ссыльных за рубежом;
✦ Смехотворные ожидания, что, за малым исключением, население Ирака будет приветствовать войска США как освободителей;
✦ Упёртая убеждённость, что Израилю мир нужнее, чем земля;
✦ Импульсивная склонность принимать самосуд арабской улицы за процесс демократизации;
✦ Уверенность, что свободные и справедливые выборы в таких странах, как Палестина и Египет, поставят к власти либералов, а не исламистских националистов;
✦ Убеждённость, что удаление плохих парней из правительств таких стран, как Ливия, Йемен, или Сирия, приведет к приходу лучших лидеров и к расцвету там мира, свободы и внутреннего спокойствия; а также
✦ Воображение, что у таких диктаторов как Башар аль-Асад мало народной поддержки, и поэтому их можно легко свергнуть.
Я мог бы продолжать, но не буду. Думаю, что всё и так ясно. Надо подходить к Ближнему Востоку, каким он есть, а не таким, каким мы хотели бы его видеть. США должны вернуться к внешней политике на основе реализма и анализа фактов, а не фантазий.
Все эти грубые ошибки усугубляются постоянной заменой стратегии на военную тактику. За исключением успеха нашей дипломатии в ядерной сделке с Ираном, все разговоры о внешней политике США, даже и в нынешней президентской кампании, сводятся исключительно к корректировке численности войск, бомбить ли кого и когда, о параметрах применения анти-террористической доктрины, когда и как использовать спецназ, нужны ли наши наземные войска, и т. д. Но ни слова не говорится о каких-либо стратегических целях, кроме убийства людей. Предлагают самые разные военные операции, но никто не задаётся вопросом: «А что потом?»
Все военные операции, если они не направлены на достижение определенной политической цели, сводятся к насилию ради насилия, и поэтому они создают больше проблем, чем решают.Это характерно для военных операций, которые не подчинены целям дипломатии. Достаточно вспомнить операции Израиля в Газе и наше участие в кампаниях Саудовской Аравии в Ираке, Ливане, Ливии и Йемене.
Для контраста, взгляните на военные интервенции, которые были заранее ограничены в своих целях, размахе и продолжительности. По достижении цели они приходят к концу и завершаются постепенной эвакуацией, особенно, если им удаётся создать из местного населения боеспособные вооружённые силы, доказавшие свою доблесть на поле боя. Примером является успешная операция США в Афганистане до нападения на Toра Бора. Первый раунд российской военной интервенции в Сирии является другим примером успеха.
Военная интервенция США в Афганистане в октябре 2001 года была задумана как карательная операция. Перед ней ставились две конкретные цели: (1) ликвидировать Аль-Каиду и (2) наказать её афганских хозяев талибов так, чтобы им неповадно было давать убежище «террористам глобального охвата». США шли к своей целям, поддерживая, в основном, непуштунских повстанцев против, в основном, пуштунского Талибана, который, однако, проявил большой военно-политический потенциал и упорство. Ограниченное участие американцев и англичан в разведывательных операциях, применение спецназа, наземное управление ударов с воздуха склонили чашу весов в пользу Северного альянса и против талибов. В течение немногим более двух месяцев, талибы были изгнаны из Кабула и последние повстанцы Аль-Каиды были убиты или изгнаны из Афганистана. Мы достигли наших целей.
Но вместо того, чтобы объявить победу и протанцевать домой с поля боя, мы перенесли «футбольные ворота» глубже в Афганистан. США превратили карательную операцию в бессрочную военную кампанию и привлекли к ней НАТО, чтобы установить послушное правительство в Кабуле для строительства государства, дружественного феминизму и владельцам маковых полей. Маки там по-прежнему цветут махровым цветом. Всё остальное стало эфемерным.
Вмешательство Путина в Сирии в 2015 году полагались на ингредиенты, аналогичные тем, что применялись США в Афганистане до Тора Бора. Россия ввела ограниченный контингент военно-воздушных сил и спецназа в поддержку сирийского правительства, которое наглядно доказало свою живучесть за более четырёх лет усилий исламистов свергнуть его. России провозгласила четкие политические цели и вела военную кампанию в их параметрах.
Москва упростила сложность политической ситуации в Сирии до бинарного выбора между жизнью при светской диктатуре режима Асада или под властью исламистских фанатиков. И при этом она укрепила российско-иранский альянс. Он сделала ставку на то, что государственное единство Сирии может быть восстановлено, но и получила гарантии, что в любом случае, у неё не будет недостатка в клиентах в Сирии и что она не будет выбита со своих баз в Тартусе и Латакии.
России удалось вовлечь США в достойный дипломатический процесс умиротворения, в котором удаление режима Асада не является темой обсуждения, а Россия и Иран выступают в качестве основных участников. Россия способствовала переобучению, переоснащению, и восстановлению боевого духа правительственных войск, вынудив их противников исламистов к обороне и отступлению. Доказав весомость России в качестве партнёра в борьбе с терроризмом, военная операция добилась цели обеспечения внутренней безопасности России, ибо ей удалось уменьшить и поставить под контроль растущую исламистскую угрозу в её границах.
Москва также наложила свои руки на запорный кран для потока беженцев в Европу из Западной Азии, что ставит под вопрос выживание Европейского Союза. Тем самым Москва доказала незаменимую значимость России в европейских делах. Она продемонстрировала свою повышенную боеспособность и восстановила себя в качестве основного игрока на Ближнем Востоке. Более того, Россия дала миру понять, что её клиенты могут на неё положиться в минуту опасности, в отличие от США, которые в 2011 году позорно отреклись от Хосни Мубарака. Правда, успеху России способствовал разлад отношений с Турцией, но Москва дала понять, что и эту цену она готова заплатить.
Конечно, недуги государственного управления в Сирии продолжаются. Но это происходит также в Ираке, Ливии, Сомали и Йемене. Иордания и Бахрейн тоже страдают от повышенного давления. Тунис и Турция, недавно cчитавшиеся аватарамидемократического исламизма, кажется, теперь считают демократию обузой для себя. Израиль душит Газу, заглотив при этом остальную часть Палестины живьём. Саудовская Аравия, Объединенные Арабские Эмираты, Бахрейн и находятся на грани войны с Ираном, который приближается к нормализации отношений с Европой и Азией, если и не с Америкой. Кувейт, Оман, Катар стараются держаться подальше от схватки. Египет, некогда тяжеловес арабского мира, в настоящее время живет на подачки от арабов Персидского залива и мучается в тисках военного положения. Судан разделён, убран со сцены на второй план, и подвергнут остракизму со стороны Запада.
Калейдоскоп Ближнего Востока до сих пор не пришел в состояние покоя. Вероятно, в будущем политическая география региона будет отличаться от своих прошлых и нынешних контуров. Но ещё нельзя предсказать, как будет выглядеть его карта.
Лозунг «та же политика, но круче» наверняка произведёт ещё больше беспорядка, чем сейчас. Что же надо сделать? Возможно, мы должны начать с исправления некоторых грубых ошибок, которые произошли из нашего фантазёрства. Мировая зависимость от энергоносителей Персидского залива не уменьшилась. А наша уменьшилась. Это дает нам некоторую свободу маневра. Мы должны использовать эту свободу.
Мы должны пристегнуть наши военные возможности к дипломатии, а не наоборот. Ключ к восстановлению равновесия сил в Персидском заливе надо искать в нашей способности подключить Ирак в нашу поддержку. Это позволит нам сократить наше присутствие там до уровня, который не вызывает враждебной реакции населения и вернуться к политикеоффшорной балансировки (offshore balancing).
Этого можно добиться только в том случае, если сунниты Саудовской Аравии и других стран Персидского залива вновь откроют для себя, что есть различия между шиизмом иракского Наджафа и шиизмом иранского города Кум. Шииты Наджафа склонны к фатализму и поддержке иракского национализма. Шииты Кума более напористые универсалисты и активисты. Саудовцы и их союзники должны солидаризироваться с шиитами в Ираке как с арабами, а не бичевать их как еретиков. Ограниченная нормализация отношений Ирана с Западом, в том числе с США, неизбежна. Стратеги среди наших арабских партнеров в регионе должны предвидеть вероятность этого. А мы должны готовить их к этому.
Такая корректива потребует определённого усердия со стороны США. Она потребует от саудовцев и их союзников отказаться от политики, основанной на сектантстве салафитов, которой они следовали чуть не десять лет, и вернуться к изначальной веротерпимости ислама. Кроме того, независимо от состояния американо-иранских отношений, они должны добиваться нормализации отношений с Ираном. Если Саудовская Аравии и их союзники не откажутся от сектантства и не придут к сосуществованию с Ираном, им остаётся только обороняться, Ирак останется в сфере иранского влияния, а регион будет лихорадить от религиозных войн. Лихорадить будет и американцев и наших европейских союзников.
Исламизм является крайней формой политического ислама. Эта вредоносная идеология делает нам политический вызов. Но такой вызов не был принят за исключением Саудовской Аравии. Там велась согласованная пропагандистская кампания, которая по существу заклеймила эту исламскую ересь. Однако никаких усилий не было сделано для создания коалиции для ведения просветительной кампании во всём регионе. Такая коалиция необходима для решения политических проблем, которые мусульманские экстремисты создают, чтобы подорвать региональную стабильность и безопасность Запада. Только саудовцы и те, к кому салафиты относятся с доверием, могут возглавить борьбу против радикального исламизма. Это именно тот случай, когда для США имеет смысл «руководить из тыла».
Наверно, американцам выгоднее в этом случае быть ведомыми. Только так мы сможем одолеть наше невежество об исламе, приведшее к нашим поражениям. Исламофобия стала столь же американским явлением, как и массовые убийства из огнестрельного оружия. Предполагаемый кандидат в президенты от одной из двух наших главных партий предложил запретить мусульманам въезд в США. Это предложение отражает настроение в стране, несовместимое с необходимостью сотрудничества с нашими мусульманскими партнерами в борьбе с экстремизмом в мире. Если мы не одолеем наше невежество об Исламе, мы будем платить за это не только казной, но и кровью. И очень обильно.
Наконец, США должны прекратить бесконтрольно выдавать незаполненные чеки нашим партнерам в регионе, склонным к ошибочной и контрпродуктивной политике и действиям, которые причиняют ущерб как нашим американским интересам, а также своим собственным. Скажем «Нет» действиям в Йемене. Скажем «Нет» операциям в Газе. «Нет» угрозам Ливану. Никаких новых военных гарантий для Израиля, если его дипломатии не направлена на достижение долгосрочной безопасности.
Очевидная трудность принятия любой из этих корректив состоит в том, что мы далеко отклонились от эффективного подхода к делам на Ближнем Востоке и подорвали нашу способность вносить вклад в дело мира и стабильности в этом регионе. Наши средства массовой информации легковерны, и как попугаи повторяют официальную линию. Наши политики привержены выдумкам, которые не имеют ничего общего с реалиями Ближнего Востока. Наше правительство нефункционально. А наши политики ... ну ... подберите-ка слово сами.
Откровенно говоря, надежда на то, что, наконец, мы совместим политику с делом, не очень велика. Но история не простит нам, если мы не учтём определения, которое Эйнштейн дал безумию: делать всё то же самое, но - ожидать других результатов. Лучших результатов не будет.
КОНЕЦ
Переводчик: Д-р Владислав Краснов (также W. George Krasnow), бывший профессор и директор Русского отдела Монтерейского Институра Международных Отношений в Калифорнии. Сейчас он возглавляет общество американцев за дружбу с Россией "Добрая Воля". Перевод сделан для сайта этого общества www.raga.org.
© W. George Krasnow, 2016
RAGA News
www.RAGA.org
RSS Feed
